Том 3. Поэмы - Страница 45

Много лет спустя «Пугачев» был поставлен в Москве (Театр драмы и комедии на Таганке, 1967), Варшаве (Театр польски, 1967) как спектакль по двум поэмам (вторая — «Страна Негодяев») под названием «Нам не дерево нужно, а камень», а также в «Театро мобиле» (Италия, 1981). В 1982 г. в Рязанском областном театре драмы был поставлен моноспектакль актера А. Сысоева по драматической поэме Есенина «Пугачев». Драматическая поэма Есенина вдохновила итальянского композитора Марко Тутино на создание оперы «Пугачев» (пер. Джузеппе Ди Леви), принятой к постановке филармоническим театром «Арена Ди Верона» (Италия, 1997), (см: Кошечкин С. Есенинский «Пугачев» запоет по-итальянски. — «Российская газ.» М., 1997, 6 нояб., № 216).

С. 7. Появление Пугачева в Яицком городке. — Из исторических источников известно, что Пугачев дважды появлялся в этой крепости и ее окрестностях до начала боевых действий. В первый раз он остановился с 22 ноября 1772 г. на неделю у казака Дениса Пьянова закупать рыбу для Иргизских скитов и уже тогда разведывал обстановку, подговаривал казаков к побегу на Кубань и впервые назвал себя императором Петром III. Во второй раз он был на хуторах близ Яицкого городка накануне Успеньева дня (14 авг. ст. ст.) 1773 г. после побега из Казанского острога (см.: Пушкин, 6, ч. I, с. 8–9, ч. II, с. 161, 166; Дубровин, II, 154, I, 175; об исторической основе см.: Самоделова Е. А. Проблема историзма «Пугачева» С. А. Есенина — сб. «Проблемы эволюции русской литературы XX века». Вып. 2. М., 1995, с. 191–193). Есенин соединил оба посещения в одно. В монологе Пугачев обращается сразу к двум рекам: в месте впадения Чагана в Яик находилась крепость.

С. 7. Ох, как устал и как болит нога!.. — Пугачев прибыл по подложным документам из-за польской границы, был арестован и бежал во время сбора милостыни на подготовленной тройке вместе с одним стражником 19 июня 1773 г.; нога его могла болеть от железной колодки. Другой возможный источник строки — «Я ногой, распухшей от исканий, обошел и вашу сушу и еще какие-то другие страны…» («Владимир Маяковский», 1913 — Маяковский, I, 159) (см.: Пушкин, 6, ч. I, с. 9; Шкловский В. И сегодня сегодняшний. — сб. «В мире Есенина». М., 1986, с. 635).

С. 7. Не удалось им на осиновый шест // Водрузить головы моей парус… — Такая казнь ожидала лишь особо опасных государственных преступников, и у Пугачева до ареста не было оснований ее опасаться. Но эта расплата за предводительство восстанием была назначена Пугачеву «Сентенцией 1775 года января 10» правительственного Сената: в Москве на Болоте «учинить смертную казнь, а именно: четвертовать, голову взоткнуть на кол, части тела разнести по четырем частям города и положить на колеса, а после на тех же местах сжечь» (Пушкин, 6, ч. II, с. 172, ч. I, с. 81–82).

С. 8. Кто ты, странник? — Образ бродяги — «странника», «прохожего», который «из края в край… шляется», — Есенин, возможно, заимствовал у А. С. Пушкина, причем тот отнес выбор заговорщиками в самозванцы «прошлеца» как раз ко второму посещению Пугачевым Яицкого городка (Пушкин, 6, ч. I, с. 9). Исторической правде соответствует тот факт, что Пугачева надоумили принять имя Петра III, хотя он и сам имел склонность фантазировать на тему родства с императорами: еще на службе в армии он показывал товарищам саблю, якобы подаренную крестным — Петром I, «царские знаки» на теле — отметины от перенесенной золотухи (см.: Мордовцев, XVII, 116).

С. 9. С первых дней, как умер третий Петр… — Смерть государя Петра Федоровича 6 июля 1762 г., на 9-й день после незаконного восшествия на престол его жены Екатерины II, казалась таинственной и насильственной. Несмотря на официальные сведения о внезапных геморроидальных коликах у царя, в народ просочились слухи о дворцовом перевороте под руководством графов Орловых (с убийством Петра III в Ропше). Раскольники любили Петра III как защитника «креста и бороды», чернь — за указы об освобождении монастырских крестьян и о запрете покупать крестьян к купеческим фабрикам и заводам. Вопреки состоявшимся в Невском монастыре в Петербурге похоронам царя, народ не верил в его смерть. Уже в 1763 г. по местам будущего Пугачевского восстания разнеслась молва, что Петр III жив и скрывается у яицких казаков. Вера в это была столь сильна, что в селе близ Уфы поп с дьяконом отслужили благодарственный молебен (см.: Мордовцев, XVII, 54; Фирсов, 11, 52–55; Покровский, 125; Пушкин, 6, ч. I, с. 193; Дмитриев-Мамонов, 124). Современники Пугачева и позднейшие историки отмечали, что «бродя по России, Пугачев схватил и народные слухи о Петре III, скрывшемся из Петербурга, потом уже появившемся, принятом сочувственно народом и снова неизвестно куда исчезнувшем…» (Фирсов, 62). Пушкин подчеркнул, что «Пугачев был уже пятый самозванец, принявший на себя имя императора Петра III» (Пушкин, 6, ч. I, с. 97). Современные историки насчитывают семь предшественников Пугачева — лже-Петров-Третьих (Лимонов и др., 15).

С. 9. Нашу рыбу, соль и рынок… — Со вступления на престол императрицы Екатерины II в 1762 г. по 1771 г. на Яике вызревал мятеж из-за недовольства казаков действиями правительственных чиновников и казачьих старшин по отношению к «войсковой стороне». Пошли жалобы на притеснения казаков членами войсковой канцелярии (раньше вместо военной коллегии сам государь назначал войскового атамана): «на удержание определенного жалованья, самовольные налоги и нарушение старинных прав и обычаев рыбной ловли» (Пушкин, 6, ч. I, с. 5). До этого общественный севрюжий промысел приносил до 200 рублей дохода в год каждому казаку, соль брали из соленых озер около Узеней и в Киргизских степях (см.: Пушкин, 6, ч. I, с. 5, 90–93; Дубровин, I, 86; Фирсов, 69; Мордовцев, XVII, 126).